Точность и глупость

yellow_mamba задала интересный вопрос насчет опозданий. Я сразу вспомнил интересный случай из своей жизни.
Для начала хочу сказать, что в смысле всяких там опозданий считаю себя пунктуальным, иногда даже слишком - прихожу вовремя даже тогда, когда ясно, что вовремя можно не приходить: или другой опоздает, или что-то начнется не вовремя. Все мои начальники и коллеги поначалу такому моему качеству удивляются, но потом привыкают и перестают замечать. Хотя сам я считаю, что это неправильно - это качество в других надо очень ценить. Потому что пунктуальность - уже что-то, на что можно всегда положиться в другом. А это сегодня такая редкость...
Когда я вынужден опаздывать (даже если это не принципиально), то всегда очень нервничаю. До того, что часто портится даже праздничное настроение. Это случается, когда жена начинает собираться в гости слишком поздно и слишком долго. Тут во мне просыпается, как я понимаю, немецкая сущность. И точно так же не люблю, когда опаздывают на встречу со мной. Правда, со временем я стал относиться к этому с пониманием, если дело касается только меня. Но когда на час к застолью опаздывает моя сестра, а остальные гости ждут и скучают, меня прямо распирает от возмущения. Могу даже не помочь ей снять пальто и не улыбнуться при встрече.
Когда я учился в Казанском университете и заканчивал пятый курс, мне приходилось подолгу просиживать в библиотеке за подготовкой дипломной работы. Я тогда очень курил и, выходя на крыльцо, познакомился с соседом по проходу в читальном зале. Он представился Александром и оказался юристом. Но юристом каким-то уж не вполне обычным.
И вот Александр в очередной раз выходит из-за стола и больше не возвращается. Перед закрытием зала я смотрю на сумку, оставленную им на столе. Заглядываю внутрь и вижу всякие документы. И бумажник. И решаю, что все это надо забрать, иначе может пропасть. В общежитии я нашел в бумажнике визитку Александра и позвонил ему домой. Он очень обрадовался и назначил мне встречу на крыльце библиотеки. Она в этот день не работала, а добираться до нее было далековато. Но я поехал. Транспорт ходил плохо, с деньгами был вечный напряг, и несколько остановок мне пришлось пробежать напрямую.Я был молод, и утренний бег мой был похож на полет. Так, на бегу, я даже спас какую-то девушку от хулиганов и чувствовал себя Гермесом в крылатых сандалиях.
На крыльце я оказался вовремя. Через минуту, ровно в назначенный час, подошел Александр. Он обрадовался, увидев меня, и спросил, не смотрел ли я документы. Для меня это было табу, в чем я признался. Он восхитился моей честностью и более - пунктуальностью, сказал, что сегодня мало кому можно верить, а добиваться от людей точности порой опасно для отношений. Намекнул, что документы у него непростые, и ему очень неловко, что он оставил их так рассеянно на столе. "Это дело больших людей", - как мог, объяснил Александр. И спросил, чем я собираюсь заниматься после окончания университета.
Я тогда был глуп и на жизнь не смотрел столь определенно. Она казалась мне счастливой сама по себе и полной всяких возможностей. Чего тут желать и какие тут строить планы?
Он покивал головой, улыбнулся. И спросил, а не хочу ли я остаться в Казани? Для меня это была голубая мечта. Но не в этот год - весной 1991 в Казани вовсю властвовали и буйствовали националисты, и я не знал, чего от всего этого ожидать. "Покричат и разбегутся, - уверял меня Александр. - А вот вам я могу найти хорошее место, где ваши честность и точность окажутся очень кстати. Обещаю: квартира будет".
Я был глуп, но очень вежлив. И вежливо отказался, заодно поблагодарив. Но Александр оставил мне свой телефон и просил позвонить, если я изменю решение. 
Я так и не позвонил. И иногда об этом очень жалею. Хочется пригодиться тем, в чем ты наверняка силен.