![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Резь в глазу
Может, оттого, что в больницах бываю я редко, их посещение всегда производит на меня глубокое впечатление. Так случилось и в этот раз.
Был вечер трудового дня. Накануне я резал болгаркой листовой металл и был при этом неосторожен. Несколько раз при поворотах руки для точного реза я задевал свои перчатки и вполне мог ампутировать себе палец, а то и два. Но все обошлось. Случилось другое: из линии реза трассировали крупинки наждака, и одна залетела мне в глаз. Я не паниковал: накануне такую крупинку я вымыл из глаза обычной спринцовкой.
Вечером мы с сынишкой посмотрели кино, поболтали и легли спать. Но среди ночи я проснулся от резей в глазу. Спасая себя, я был безжалостен и упрям: бил струей в самый глаз, выворачивал верхнее веко, окунал лицо в таз и пытался там проморгаться. Когда резь от пресной воды стала невыносимой, использовал жидкость для линз. Ничего не помогало. Я с трудом дождался утра и пробуждения сына. Тот осмотрел мой глаз и ничего не нашел. Уходя на работу, я встретил соседа Колю.Огромный и невозмутимый, он сообщил, что крупинки от наждака может вытащить только врач: они цепляются за роговицу.
Весь день в солнечных очках. Непереносимость ветра, света, пыли, резких запахов, дыма от сигарет. Глаз слезился и здорово покраснел, веко болело, изрезанное изнутри. Как назло, весь день звонил телефон. Вечером меня ждали две встречи и несколько дел.Я прослушал нотацию от начальника и все отменил. Съездил домой, нашел полис и отправился в дежурную больницу, к неотложному офтальмологу..
Собственно ампутация
Старая эта больница с приемным покоем на деревянных полах, встретила суетой. В одном из кабинетов было сразу несколько посетителей и в отдыхающих позах сидели женщины и мужчины в белых халатах. Пациенты в больничных пижамах курили на улице, больные даже на вид. За распахнутой дверью на каталке лежал человек, как будто одна одежда - настолько худой. Меня послали в другое крыло, где тоже был выход на улицу. Там среди мельтешни выделялся один человек, с усталым и горьким лицом. Он стоял у носилок с колесами и держал руку раздетого человека с лиловой ногой. Тот, кажется, был без сознания. По лицу стоявшего разлилась неподдельная горечь. В позе его, лишенной нерва и суеты, были терпение и готовность.
- Что случилось? - спросил его я.
Он кивнул на отекшую ногу.
- Тромбоз? - и он снова кивнул. - Что говорят?
- Ампутация, - человек сдержал вздох. - Он без сознания. Это тесть. Сейчас сразу на стол. Не знаю, вынесет ли...
- Все закончится хорошо, - пообещал я. И подумал:" Главное - успокоить женщин".
Подошла офтальмолог, и я поспешил в кабинет. Но мимоходом заметил, что с улицы к человеку подошли три женщины трех поколений - жена лежащего человека, его дочь и внучка. Дочь была прекрасная жизнелюбка - жакет и юбка молочного цвета облегали ее крепкую и округлую без излишков фигуру; она энергично помогла дотолкать носилки до нужного кабинета и в нетерпении тряхнула крупными локонами светлых волос, но поняв, что ожидание неизбежно, принялась укрывать отца и, укрыв, побежала за минералкой.
- Что у вас? - строго спросила врач. И, не дав мне ответить, указала на стол со странным прибором: - Садитесь сюда, упираемся подбородком, смотрим на свет. Поднимите голову...
... что-то закапала в глаз, боль прошла...
- ... Смотрите сюда, не шевелитесь.
Я послушно смотрел на ромб несказанного света. А слева ко мне подкрадывалась ее рука с чем-то вроде толстой короткой иглы. Я представил, как глаз вытекает и только потом разражается боль. Но продолжал смотреть на свет. Между светом и мной появилась прозрачная палочка, которая - я это чувствовал - скользила по роговице. Но потом она обо что-то спотыкалась и соскакивала. Звук был резиновый, но резина была как будто частью меня. И так восемнадцать раз. Наконец палочка запнулась, поднатужилась и вывернула из роговицы маленький острый камень. "Все, вставайте, - скомандовала врач. - Дайте глаз... Прижмите и подержите. Глаз еще поболит, но скоро пройдет".
- Вы просто чудо, - признался я. - Большое, большое спасибо.
В коридоре уже было пусто. По асфальту, которым заканчивался убогий пол, шлепал солнечный ливень. Кругом появились лужи с бойкими пузырями, сверкала листва. Я решил покурить. Под навесом стояли двое - жена и внучка того человека. Женщина нервно курила.
- Что сказали врачи? - я старался говорить негромко.
- Что-что... Ампутация! А у него два инфаркта, инвалидность, сахарный диабет... Я боюсь - не перенесет... - на ее глаза навернулись слезы. - Что я буду делать? Как бы не свихнуться, господи... Выдержал бы рассудок.
- Сколько лет вашему мужу?
- Пятьдесят... Всего пятьдесят! А уже ампутация, два инфаркта...
Оказалось, что нога у того человека не подает признаков жизни вот уже месяц. Опомнились, видимо, поздно: кровь застоялась, сгустилась. Ступня потемнела. И я вспомнил, как у моей бабушки случилась подобная штука.
История моей бабушки
Два года назад мне позвонила тетка: "Помоги, баушка не хочет в больницу!" - "Что случилось?" - "Да синие ноги, холодные". - "Как давно?" - "Да вот уж дня три. Говорит, помираю!"
Я потребовал вызвать "скорую" и тут же выехал сам - экипажи у "скорой" маленькие, таскать больных некому, а у тетки моей сорвана поясница.
Когда я примчался, бабушка уже успокоилась: "скорой" не будет, она отказалась - потому что боялась покинуть дом. В больницах она за свои девяноста лет ни разу не была, даже книжки по месту учета на нее не заводили.
Я осмотрел синие ноги. Пощупал, пощипал. Кровь в них стояла как вода в замерзающих реках.
Закупорка. "Где?" - всполошилась тетка. - "Видимо, в повороте бедренной артерии. Надо срочно везти в больницу, иначе ноги умрут".
Чтобы хоть как-то восстановить кровоток и обеспечить ткани питанием, я дал тетке задание поочередно поднимать и опускать ноги бабушки.
А сам вызвал "скорую" и ругался с ними на их языке: они отказывались выезжать вторично.
В больнице бабушку сразу провезли по всем кабинетам - я сам, повинуясь заданному врачами ритму, спешно таскал носилки по извилистым коридорам. Тромб нашли не сразу но очень определенно. Быстро прооперировали и вынесли нам показать кровяные сгустки.
Через неделю бабушка пришла в норму и снова стала ходить. Врач, провожая нас, сказал, что еще немного - и ампутация.
Я был очень доволен собой. Обычно ленивый в отношении чувства долга, редко общающийся с родными, часто не доводящий дела до конца, я проявил упорство и спас родные ноги.
Конец, которого я не видел
Воображение мне рисует концовку истории того человека.
Два часа после моего ухода. Ряд старых стульев у стены. Двое плачут - жена и дочь. Двое молчат - мужчина с серым лицом и глупая девочка, которая не в силах понять. Из операционной выталкивают каталку и быстро везут по коридору. Головой вперед - значит, жив. Мать в судороге рыдания кидается дочери на плечо. Мужчина встает и выходит на лестничную площадку. Там курит врач в заляпанном кровью халате. Это случайная встреча: мужчина не курит и вышел стрельнуть сигарету. Ошеломленный, он просит закурить и наконец отчетливо понимает, чья кровь на халате врача.
- Скажите, он будет жить?
- Вы родственник?
- Зять.
- А-а, понятно... - Врач как будто бы не торопится отвечать. - Жить будет. Половину ноги мы спасли, так что можно носить протез. Теперь все зависит от вас.
Человек смущенно кивает. Врач почти докурил.
- Да, и не забывайте следить за второй ногой, чтобы не доводить до ампутации. Будьте внимательны! И не курите. Больной курил и поплатился. А вы человек некурящий. Не пробуйте начинать.
Хлопает дверь, врач исчезает. Человек смотрит в окно. Он молчит, но внутри него плачет ребенок.
Может, оттого, что в больницах бываю я редко, их посещение всегда производит на меня глубокое впечатление. Так случилось и в этот раз.
Был вечер трудового дня. Накануне я резал болгаркой листовой металл и был при этом неосторожен. Несколько раз при поворотах руки для точного реза я задевал свои перчатки и вполне мог ампутировать себе палец, а то и два. Но все обошлось. Случилось другое: из линии реза трассировали крупинки наждака, и одна залетела мне в глаз. Я не паниковал: накануне такую крупинку я вымыл из глаза обычной спринцовкой.
Вечером мы с сынишкой посмотрели кино, поболтали и легли спать. Но среди ночи я проснулся от резей в глазу. Спасая себя, я был безжалостен и упрям: бил струей в самый глаз, выворачивал верхнее веко, окунал лицо в таз и пытался там проморгаться. Когда резь от пресной воды стала невыносимой, использовал жидкость для линз. Ничего не помогало. Я с трудом дождался утра и пробуждения сына. Тот осмотрел мой глаз и ничего не нашел. Уходя на работу, я встретил соседа Колю.Огромный и невозмутимый, он сообщил, что крупинки от наждака может вытащить только врач: они цепляются за роговицу.
Весь день в солнечных очках. Непереносимость ветра, света, пыли, резких запахов, дыма от сигарет. Глаз слезился и здорово покраснел, веко болело, изрезанное изнутри. Как назло, весь день звонил телефон. Вечером меня ждали две встречи и несколько дел.Я прослушал нотацию от начальника и все отменил. Съездил домой, нашел полис и отправился в дежурную больницу, к неотложному офтальмологу..
Собственно ампутация
Старая эта больница с приемным покоем на деревянных полах, встретила суетой. В одном из кабинетов было сразу несколько посетителей и в отдыхающих позах сидели женщины и мужчины в белых халатах. Пациенты в больничных пижамах курили на улице, больные даже на вид. За распахнутой дверью на каталке лежал человек, как будто одна одежда - настолько худой. Меня послали в другое крыло, где тоже был выход на улицу. Там среди мельтешни выделялся один человек, с усталым и горьким лицом. Он стоял у носилок с колесами и держал руку раздетого человека с лиловой ногой. Тот, кажется, был без сознания. По лицу стоявшего разлилась неподдельная горечь. В позе его, лишенной нерва и суеты, были терпение и готовность.
- Что случилось? - спросил его я.
Он кивнул на отекшую ногу.
- Тромбоз? - и он снова кивнул. - Что говорят?
- Ампутация, - человек сдержал вздох. - Он без сознания. Это тесть. Сейчас сразу на стол. Не знаю, вынесет ли...
- Все закончится хорошо, - пообещал я. И подумал:" Главное - успокоить женщин".
Подошла офтальмолог, и я поспешил в кабинет. Но мимоходом заметил, что с улицы к человеку подошли три женщины трех поколений - жена лежащего человека, его дочь и внучка. Дочь была прекрасная жизнелюбка - жакет и юбка молочного цвета облегали ее крепкую и округлую без излишков фигуру; она энергично помогла дотолкать носилки до нужного кабинета и в нетерпении тряхнула крупными локонами светлых волос, но поняв, что ожидание неизбежно, принялась укрывать отца и, укрыв, побежала за минералкой.
- Что у вас? - строго спросила врач. И, не дав мне ответить, указала на стол со странным прибором: - Садитесь сюда, упираемся подбородком, смотрим на свет. Поднимите голову...
... что-то закапала в глаз, боль прошла...
- ... Смотрите сюда, не шевелитесь.
Я послушно смотрел на ромб несказанного света. А слева ко мне подкрадывалась ее рука с чем-то вроде толстой короткой иглы. Я представил, как глаз вытекает и только потом разражается боль. Но продолжал смотреть на свет. Между светом и мной появилась прозрачная палочка, которая - я это чувствовал - скользила по роговице. Но потом она обо что-то спотыкалась и соскакивала. Звук был резиновый, но резина была как будто частью меня. И так восемнадцать раз. Наконец палочка запнулась, поднатужилась и вывернула из роговицы маленький острый камень. "Все, вставайте, - скомандовала врач. - Дайте глаз... Прижмите и подержите. Глаз еще поболит, но скоро пройдет".
- Вы просто чудо, - признался я. - Большое, большое спасибо.
В коридоре уже было пусто. По асфальту, которым заканчивался убогий пол, шлепал солнечный ливень. Кругом появились лужи с бойкими пузырями, сверкала листва. Я решил покурить. Под навесом стояли двое - жена и внучка того человека. Женщина нервно курила.
- Что сказали врачи? - я старался говорить негромко.
- Что-что... Ампутация! А у него два инфаркта, инвалидность, сахарный диабет... Я боюсь - не перенесет... - на ее глаза навернулись слезы. - Что я буду делать? Как бы не свихнуться, господи... Выдержал бы рассудок.
- Сколько лет вашему мужу?
- Пятьдесят... Всего пятьдесят! А уже ампутация, два инфаркта...
Оказалось, что нога у того человека не подает признаков жизни вот уже месяц. Опомнились, видимо, поздно: кровь застоялась, сгустилась. Ступня потемнела. И я вспомнил, как у моей бабушки случилась подобная штука.
История моей бабушки
Два года назад мне позвонила тетка: "Помоги, баушка не хочет в больницу!" - "Что случилось?" - "Да синие ноги, холодные". - "Как давно?" - "Да вот уж дня три. Говорит, помираю!"
Я потребовал вызвать "скорую" и тут же выехал сам - экипажи у "скорой" маленькие, таскать больных некому, а у тетки моей сорвана поясница.
Когда я примчался, бабушка уже успокоилась: "скорой" не будет, она отказалась - потому что боялась покинуть дом. В больницах она за свои девяноста лет ни разу не была, даже книжки по месту учета на нее не заводили.
Я осмотрел синие ноги. Пощупал, пощипал. Кровь в них стояла как вода в замерзающих реках.
Закупорка. "Где?" - всполошилась тетка. - "Видимо, в повороте бедренной артерии. Надо срочно везти в больницу, иначе ноги умрут".
Чтобы хоть как-то восстановить кровоток и обеспечить ткани питанием, я дал тетке задание поочередно поднимать и опускать ноги бабушки.
А сам вызвал "скорую" и ругался с ними на их языке: они отказывались выезжать вторично.
В больнице бабушку сразу провезли по всем кабинетам - я сам, повинуясь заданному врачами ритму, спешно таскал носилки по извилистым коридорам. Тромб нашли не сразу но очень определенно. Быстро прооперировали и вынесли нам показать кровяные сгустки.
Через неделю бабушка пришла в норму и снова стала ходить. Врач, провожая нас, сказал, что еще немного - и ампутация.
Я был очень доволен собой. Обычно ленивый в отношении чувства долга, редко общающийся с родными, часто не доводящий дела до конца, я проявил упорство и спас родные ноги.
Конец, которого я не видел
Воображение мне рисует концовку истории того человека.
Два часа после моего ухода. Ряд старых стульев у стены. Двое плачут - жена и дочь. Двое молчат - мужчина с серым лицом и глупая девочка, которая не в силах понять. Из операционной выталкивают каталку и быстро везут по коридору. Головой вперед - значит, жив. Мать в судороге рыдания кидается дочери на плечо. Мужчина встает и выходит на лестничную площадку. Там курит врач в заляпанном кровью халате. Это случайная встреча: мужчина не курит и вышел стрельнуть сигарету. Ошеломленный, он просит закурить и наконец отчетливо понимает, чья кровь на халате врача.
- Скажите, он будет жить?
- Вы родственник?
- Зять.
- А-а, понятно... - Врач как будто бы не торопится отвечать. - Жить будет. Половину ноги мы спасли, так что можно носить протез. Теперь все зависит от вас.
Человек смущенно кивает. Врач почти докурил.
- Да, и не забывайте следить за второй ногой, чтобы не доводить до ампутации. Будьте внимательны! И не курите. Больной курил и поплатился. А вы человек некурящий. Не пробуйте начинать.
Хлопает дверь, врач исчезает. Человек смотрит в окно. Он молчит, но внутри него плачет ребенок.